Когда-то мои дети были совсем маленькими, и меня интересовало, как сделать, чтобы они не рвали книжки, или почему, например, их надолго зацикливает на одной и той же сказке. Идет время, и совершенно незаметно – а от этого немного грустно порой – дети вырастают. И вот уже старшая дочь сама выбирает себе произведения в библиотеке, а у сына-второклассника вырисовываются предпочтения: технические энциклопедии и познавательные издания о самолетах, оружии и анатомии. А младшая, которая всегда казалась малышкой-несмышленышем, развернуто и категорично судит о героях сказок, которые я ей читаю. Дети растут стремительно, и именно в те моменты, когда мы заняты своими взрослыми делами.

И, если говорить о чтении, теперь меня интересует, скорее, не его техническая сторона и, так сказать, бытовая его культура, а то, как ребенок воспринимает и понимает текст. Что происходит у него в голове, когда он читает или слушает. Как он судит о прочитанном. Что думает о героях, и думает ли вообще.

Да, одна из главных проблем сейчас, если говорить о детском чтении, – несоответствие школьной программы и вообще уровня книг тому, как может их осмыслить ребенок. Если в семье нет культуры чтения и обсуждения книг, в школу-то он идет все равно. А там нужно анализировать тексты. А как их анализировать, если ты вообще не понял, о чем это, а главное – зачем?

Глядя на собственных детей, на учеников, на детей друзей и знакомых, я постаралась осмыслить именно проблемы восприятия и понимания текстов. Проще говоря, что происходит у ребенка в голове во время чтения. Но эта статья – не о психических процессах, а, скорее, душевных и интеллектуальных. Дай Бог, чтобы она помогла тем родителям, которые горюют: «Прочитали, а мой говорит: вообще ничего не понял».

Читатель и автор

«Автор ничего не хотел сказать» – так начинается одна юмористическая песня. Это о том, что иногда мы бесцеремонно домысливаем и поворачиваем произведение так, как нам выгодно. Достоверно знаю случай, когда воспитательница – из лучших, естественно, побуждений – говорила малышам, что смысл сказки «Колобок» в том, что нельзя есть горячее.

С другой стороны, оставлять автора за рамками восприятия нельзя. Его личность влияет на нас через его текст. И если мы говорим о понимании книги ребенком (или НЕпонимании), внимательный взгляд на личность автора может помочь.

Это не значит, что нужно читать биографии или мемуары – особенно если у вас нет на это времени и сил. Достаточно статьи в Интернете, а потом небольшой беседы о книге и ее авторе. Эта беседа может происходить, когда вы ведете ребенка в школу или сад, накрываете стол к ужину, стоите в пробке – в общем, когда вам удобно. Расскажите немного о судьбе писателя и соотнесите с прочитанным. Такой пятиминутный разговор ничуть не менее важен, чем методически выверенный анализ произведения на уроках литературы.

Андерсен был не очень-то счастливым. И свою боль выразил в сказках. Поэтому мы жалеем Русалочку и Дюймовочку

Вот, например, Андерсен: он был не очень-то счастливым. И свою боль выразил в сказках. Поэтому мы жалеем Русалочку, и оловянного солдатика, и Дюймовочку. Поэтому так пронзительно и хрупко счастье в финале, например, сказки «Бузинная матушка».

Конечно, можно назвать такой подход упрощением. Но, как по мне, лучше так, чем никак. Если ребенок не читает, если он не привык осмыслять тексты, чаще всего для него имя автора – пустой звук. А мы можем попытаться наполнить это имя смыслом через рассказ о судьбе реального человека – писателя.

Язык

Странно, кажется: мы все русские люди, читаем книги на русском языке. О чем здесь говорить? Но время, место и среда делают иногда книги абсолютно непонятными для детей. И чем меньше читательский опыт, тем тяжелее прочувствовать произведение, даже просто разобраться, в чем там дело. И наоборот: чем больше книг в жизни ребенка, тем глубже его читательская интуиция, и многое он понимает сердцем.

Язык произведения – штука хитрая. Непонятны могут быть не только отдельные слова, но и то, как автор строит фразы. Даже пушкинский прозрачный, ясный слог может смутить современного ребенка. Мультики, видеоролики, которые он видит, речь, которую слышит вокруг, например, в садике или в школе, чаще всего просты, однозначны. Он не привык к образности, метафоричности художественных текстов.

Ну, а если мы взялись читать книгу с ярким местным колоритом – например, сказки Степана Писахова или рассказы Виктора Астафьева, – возникает другая интересная проблема. Объяснить устаревшее слово не так сложно (часто в книгах есть сноски внизу страниц или словарики в конце). Сложнее разобраться, что стоит за конкретным выражением – какой взгляд на жизнь. Вот, например, у Писахова в сказке «Морожены песни»:

«В нашем обиходе песня постоянно живет, завсегда в ходу. На работе песня – подмога, на гулянье – для пляса, в гостьбе – для общего веселья. Чтобы песнями торговать – мы и в уме не держали».

Здесь придется говорить не только о том, что такое «гостьба» и «завсегда». Важно, чтобы ребенок понял смысл фразы целиком: без песни никуда, она помощница. А понять мешают две взаимосвязанные вещи: стилизованная авторская речь и отличное от нашего, современного отношение к жизни, к искусству в частности.

А вообще, объяснить язык книги невозможно – нужно его почувствовать, тогда придет и понимание. А чтобы почувствовать, надо читать. Чем больше ребенок слышит разнообразных талантливых текстов, тем лучше у него развита читательская интуиция, в том числе и языковая.

Образность

Часто современные технологии дают нам иллюзию богатства смыслов: например, нейросеть может сгенерировать любой заданный образ. Но чаще всего эти образы не точны, если не сказать ошибочны. Они строятся на причудливо перемешанных стереотипах. Получается яркий, но бессмысленный и, честно говоря, плохо перевариваемый бульон.

Сейчас много мультсериалов с хорошими смыслами и добрыми героями. Они строят, учатся, спасают, дружат и помогают друг другу. Их можно включить ребенку, спокойно попить чаю или сделать свои дела – и знать, что малыш ничему плохому не научится. Но такие мультфильмы напрочь лишены образности.

Мультфильмы напрочь лишены образности

Что такое образность? Это когда мы воспринимаем авторскую мысль не напрямую («делай хорошо, а плохо не делай», «на улице было тепло и солнечно»), а через призму сравнения или впечатления. И тут нам предстоит серьезная внутренняя работа: нужно понять образ, найти в своем опыте соответствия, почувствовать, соединив эти две нити – свою и авторскую. Это сложно, особенно на фоне однозначности современного информационного продукта для детей.

Я не призываю вообще не смотреть современных мультиков. Я призываю давать альтернативу: показывать ребенку нечто более сложное и тонкое, чем «Три кота» или «Робокар Полли». Сначала будет непросто: какие-то образы придется расшифровывать, растолковывать. Но постепенно мозг будет привыкать делать это сам.

Когда я читаю детям, например, стихи и вижу, что образы от них ускользают, я стараюсь говорить о своем опыте, о собственных чувствах. В ответ они начинают делиться своими. Образ становится понятнее, если пропускать его через себя.

Психология героев

Литература одновременно хороша и сложна тем, что требует от нас размышлений о поступках героев и их мотивах. Хороша – потому что это помогает лучше узнать мир и людей, сложна, так как нужно во всем этом разбираться. Если просто бездумно поглощать книги, в конце концов возникнет несварение – как если глотать пищу, не жуя. Да и не будет ребенок читать то, что ему непонятно.

Нет рефлексии, анализа прочитанного – непонятно, почему герои именно такие – неинтересно читать

Поэтому возникает замкнутый круг: нет рефлексии, анализа прочитанного – непонятно, почему герои именно такие – неинтересно читать – там более неинтересно анализировать. И опять получается, что вырваться из этого колеса ребенок может только с помощью взрослого. Того, кто подаст пример и покажет, как размышлять о героях.

Правда, я помню все эти таблички с уроков литературы: шесть граф, и в каждой ты должен написать что-то о Наташе Ростовой и Пьере Безухове. Было скучно и «напряжно», как говорит современная молодежь. Но разговор о героях может быть иным.

Проще и эффективнее всего вести его через наши, читательские «душевные фильтры» – стараться поставить себя на место героя. Что бы я делал, если бы жил в глухой деревушке? Как бы я поступил, если бы меня предал друг? А потом, заглянув в себя, мы возвращаемся к персонажу, чтобы сделать вывод о том, почему он именно такой, каким изобразил его автор.

Контекст

Недавно старшая дочка читала повесть Валентина Катаева «Сын полка». Это сложная вещь: там много специфически военных понятий. Она приходила и спрашивала: кавалерия, артиллерия, снаряды, элементы формы, воинские звания и субординация – вещи, очевидные для ребенка войны, но современным людям, даже взрослым, часто приходится вникать и разбираться.

И каждый раз я просила ее полностью прочитать предложение с непонятным словом. Так мне легче было объяснить: если я понимала, как и при каких обстоятельствах оно употреблено.

Это и есть контекст. Но, помимо конкретно смыслового, он бывает, например, историческим. И тогда приходится объяснять, что у героев не было того-то и того-то, а про это они вообще не знали. И ребенок, помножив эти знания на попытку поставить себя на место героев, начинает ПОНИМАТЬ их.

Может быть, все перечисленное выше – личность автора, особенности его языка, образность, психология героев, контекст – кажется сложным и громоздким, тем, что может охватить только специалист. На самом деле, каждый любящий книги человек осмысляет их с этих позиций, иногда неосознанно. И ребенок может научиться тому же – просто ему необходимо помочь, подтолкнуть, запустить эти процессы. Для этого достаточно уделить немного времени внимательной беседе: спросить, поделиться собственным мнением, чуть-чуть рассказать – и спросить снова. А главное – внимательно выслушать. Если такие беседы войдут в привычку, сложные процессы рефлексии станут доступными, а книги – интересными. Потому что многое будет понятно. А где понимание – там и интерес, и любовь. Так уж мы устроены.