Весной 2021 года Телеканал «Россия 24» показал 18-серийный документальный фильм митрополита Тихона (Шевкунова) «Гибель империи. Российский урок». Фильм, посвященный революционным событиям Февраля 1917 года, оказался настолько актуальным в наше непростое время, что, учитывая многочисленные просьбы читателей, автор подготовил одноименную книгу, которая выйдет в свет в конце этого года в Издательстве «Вольный Странник».
Мы представляем читателям портала Православие.Ru отдельные главы новой книги.
***
К чему ворошить дела давно минувших времен? В прошлом ничего уже не изменишь, что было — то было. Надо жить настоящим. И будущим! Но какое будущее уготовано тем, кто не хочет помнить прошлого?
Сегодня мы напомним себе о великой Российской империи, за многие века построенной поколениями наших предков — и сгинувшей за считаные дни.
Февральская революция 1917 года. В этом событии как в зеркале, могут увидеть себя практически в любые времена и те, кто управляет страной, и предприниматели, и интеллигенция, и обыватели, и молодежь, и Церковь, и деятели культуры — представители всех без исключения слоев общества. Зеркало это не комплиментарно. Зато оно честно.
События Февральской революции беспощадно свидетельствуют, до чего мы сами способны довести нашу страну. Наглядно показывают, что из самых лучших побуждений мы можем натворить в России и для самих себя, и для будущих поколений.
Что мы знаем о Февральской революции? «Долой царя!», «Да здравствует народ!», «Свободу!», «Хлеба!», «Земля и Воля!». Очевидно: свободы в стране отсутствовали, земли у крестьян не было, народ жил ужасно. Что и подтверждается еще совсем недавно изданными школьными и вузовскими учебниками истории: «Жизнь в России характеризовалась нищетой, отсталостью, тяжелым гнетом самодержавия, военной разрухой»[1].
Но действительно ли все было именно так? Не праздный вопрос.
Часть I. Империя накануне революции
Как известно, февральские события 1917 года начались с демонстраций в Петрограде. Кто же вышел на улицы? Нищие пролетарии? Ничего подобного. Вышли работники элитных оборонных заводов, чьи зарплаты были сопоставимы (например, на Путиловском заводе) с зарплатами их коллег, скажем, во Франции или Германии[2]. Голодные крестьяне? Снова — нет. На улицы столицы с лозунгами «Хлеба!» высыпали вполне благополучные столичные обыватели.
Российская империя была единственной из стран-участниц затянувшейся Первой мировой войны, где в общегосударственном масштабе не вводились продовольственные карточки. Были, правда, ограничения (и то на местном уровне, без санкционирования центральной властью): например, на сахар. Но с единственной целью, чтобы не гнали самогон: с 1914 года в России действовал сухой закон. Жестких ограничений на продукты, подобных тем, какие действовали в основных воюющих странах и даже в нейтральной Швеции, в России не было[3].
А что касается хлеба, то, несмотря на кратковременные и загадочные перебои со снабжением в столице (к чему мы отдельно обязательно вернемся), к началу 1917 года запасы муки и зерновых в России составляли более 400 миллионов пудов. Этого с лихвой хватало на потребности и армии, и населения, да еще и избыток составлял 197 миллионов пудов[4].
Так что даже в условиях тяжелейшей мировой войны вечно всем недовольный российский обыватель жил, в общем‑то, совсем неплохо. Что он оценит буквально в ближайшие месяцы после февраля.
«Земля — крестьянам!»
Все мы со школьной скамьи помним этот знаменитый лозунг.
Кому же к 1917 году в Российской империи принадлежала земля? Она принадлежала — крестьянам.
Выдающийся русский экономист профессор Александр Васильевич Чаянов (кстати, принимавший активное участие в Февральской революции), подводя итоги всероссийской сельскохозяйственной переписи 1916 года, констатировал, что почти 90% пашенных земель в европейской части России были крестьянскими[5]. А за Уралом, то есть по всей азиатской части России, в собственности крестьян находилось — 100% пашенных земель! Император Николай II в ходе реализации столыпинской аграрной реформы в 1906 году передал на нужды крестьян-переселенцев «кабинетские» (т. е. находившиеся в собственности российской короны) плодородные земли на Алтае.
Итак, сельскохозяйственные земли в Российской империи по большей части принадлежали именно тем, кто на земле трудился. Для сравнения: в оплоте европейской и мировой демократии — Великобритании — процент земельной крестьянской собственности равнялся 13%. Все остальные земли принадлежали лендлордам и частным землевладельцам. Крестьянам-фермерам за аренду пахотных земель необходимо было платить[6].
А кому принадлежал скот в Российской империи? Полагаю, что некоторые из наших читателей уже догадываются, что коровы, лошади, овцы также по большей части принадлежали крестьянам. Уже в советское время, в 1928 году, профессор Александр Николаевич Челинцев привёл следующие данные: в собственности крестьян в 1916 году коров было 94,2%; лошадей — 93,8%; свиней — 94,9%; овец — 94,3%[7].
Как мы знаем, вскоре все это было «коллективизировано». С обобществлением земли и скота, с голодомором и миллионами жертв.
До 1917 года Россия была передовой сельскохозяйственной державой мира. За время правления Николая II, с 1894 по 1917 год, сбор зерновых по стране вырос в полтора раза. Что это означало? Например, Российская империя ежегодно собирала урожай зерновых, на треть превосходивший урожаи важнейших экспортеров зерна в мире — Соединенных Штатов Америки, Аргентины и Канады. Вместе взятых[8].
По поголовью скота (в пересчете на крупный рогатый скот) Россия немного уступала США. Но опережала десять самых богатых стран Европы. И тоже — вместе взятых[9]. Равным образом и по многим другим показателям мы занимали лидирующие позиции в мировом сельском хозяйстве.
Крестьянская семья
Средний размер крестьянского хозяйства в европейской части России — 4 десятины (4,4 га)[10] — в разы превышал наделы западноевропейских крестьян. А за Уралом земли у крестьянина было и того больше. Во Франции этот показатель составлял 2 га, в Германии — 1,8 га, в Италии — 1,1 га.
Настоящей проблемой было не малоземелье, а слабая механизация и низкая урожайность. В среднем русский крестьянин собирал с гектара 8 центнеров зерна. В Соединенных Штатах урожаи были немногим больше — 10 центнеров с гектара. Во Франции — 12. Не такая уж огромная разница, учитывая различие в климате. Но вот в Германии собирали 21 центнер с гектара! А это уже серьезное отставание[11]. Но и здесь всё не стояло на месте. Внедрялась техника, удобрения, достижения агрономии. За счет казны создавались парки сельскохозяйственных машин. Все эти меры были рассчитаны на годы вперед — и неминуемо дали бы плоды. А после массового внедрения тракторов и удобрений от пресловутой низкой урожайности не осталось бы и следа.
О реальной стабильности сельского хозяйства в предреволюционной России говорят не только картины поразительного изобилия, отраженного в живописи, литературе и фотографии того времени. О профессионально проработанной сельскохозяйственной политике царского правительства в период Первой мировой войны, когда на фронт было мобилизовано пятнадцать миллионов человек, свидетельствует тот факт, что серьезных проблем с продовольствием в Империи не было. А ведь воевать ушли в основном труженики-крестьяне. В Германии и Австро-Венгрии в это же время разворачивалась самая настоящая трагедия: там за время войны от голода умерло более миллиона человек[12]. Взрослый немец в тылу получал около 230 граммов печеного хлеба в день[13] — меньше, чем рабочий в блокадном Ленинграде (250 граммов), вчетверо ниже прожиточного минимума.
Крестьянская семья за столом
Поразительно, но при этом количество активно протестующих в благополучной России — забастовщиков, стачечников, демонстрантов — было на 1916 год почти в семьдесят раз больше, чем в Германии[14]. Интересно, правда?
Православие.ру
[1] Мунчаев Ш. М., Устинов В. М. История России: учеб. для вузов. Рекомендован Министерством общего и профессионального образования Российской Федерации в качестве учебника для студентов высших учебных за[1]ведений. — М.: ИНРФА-М; Норма, 2005. — С. 242.
[2] Струмилин С. Г. Очерки экономической истории России и СССР. — М.: Наука, 1966. — С. 97.
[3] Миронов Б. Н. Благосостояние и революции в имперской России: XVIII — начало ХХ века. — 2-е изд., испр., доп. — М., 2012. — С. 577.
[4] Китанина Т.М. Война, хлеб, революция: (Продовольственный вопрос в России. 1914 — октябрь 1917). — Л.: Наука, 1985. — С. 219.
[5] По данным переписи 1916 г., в 49 европейских губерниях России из 71431 десятины посевных площадей 63744 десятины принадлежали крестьянам и 7687 — помещикам и прочим землевладельцам. См.: Огановский Н. П. Статистический справочник по аграрному вопросу / под ред. А.В. Чаянова. — Вып. 1. Землевладение и землепользование. — М.: Универс. б-ка, 1917. — С. 11.
[6] Огановский Н. П. Очерки по экономической географии СССР. — М.: Новая деревня, 1924. — С. 100–101.
[7] Челинцев А.Н. Русское сельское хозяйство перед революцией. — 2-е изд. — М.: Новый Агроном, 1928. — С. 10–11.
[8] Медведева Т. Н. Россия и мировое сельское хозяйство в 1913 г. // Финансовая аналитика: проблемы и решения. — 2013. — Вып. 26 (164). — С. 53. Табл. 1. Подсчет произведен по основным зерновым культурам Рос[8]сии — пшеница, рожь, ячмень, овес.
[9] Там же. — С. 54. Табл. 5.
[10] Там же.
[11] Россия. 1913 год: статистико-документальный справ. / отв. ред. А. П. Корелин; ИРИ РАН. СПб.: Блиц, 1995. — С. 80. Табл. 5 «Урожайность хлебов в России и других странах в 1913 г.».
[12] От голода и недоедания за время войны в Германии умерло около 760 тысяч человек (Первая мировая война: энцикл. словарь / рук. проекта акад. А. О. Чубарьян. — М., 2014. — С. 27).
[13] Всемирная История: в 10 т. — Т. 7 (1870–1917 гг.). — М.: АН СССР, 1960. — С. 546.
[14] Миронов Б. Н. Благосостояние и революции в имперской России: XVIII — начало ХХ века. — 2-е изд., испр., доп. — М., 2012. — С. 577.